Когда ............. подошла к окну и нашла на подоконнике лепесток, то некоторое время задумчиво вертела его в руках, смотря куда-то вдаль. А когда в сумраке вечера глянула на пальцы, заметила что ногти ее поблескивают от лунной пыльцы.

Он шел вдоль небольшой речушки с уже заледеневающими краями. Петлял свободными проходиками среди зарослей орешника. Мерно хрустел свежим снегом вперемешку с опавшей листвой, сухими травинками и мелкими прутиками. За ухом навязчиво чесалось, но, теребя затылок правой лапой, Ктот старался не думать, отгонял мысли, пытающиеся сложиться во что-то определенное. Он слегка мотал головой, привычным жестом поправлял на спине мешок и продолжал двигаться вперед. Уже много позже - когда часы, должно быть, показывали далеко за полночь, и усталость взяла своё - на одной поляне, в низине леса, Ктот устроил привал. Он устроился под массивным поваленным деревом на кровати из привычно сложенных веток и прутиков. Яркие языки весело потрескивающего костра вселяли надежду и согревали среди тёмной и прохладной ночи забывшегося сном леса. А потом, немного поев, Ктот незаметно уснул. И ему снова снилась комната с мягким неярким светом, где абажур над столом еле заметно покачивался над чашкой горячего чая, и ............... А за окном бесшумно кружились мягкие снежинки.

Когда весна наступала так, что припекающее солнце уверенно прогревало тёмную шерсть Ктота, он бездумно раскрывал окно в комнате второго этажа, взбирался на подоконник, и, свесив лапы наружу, потягивал из стакана тонкого стекла прохладный клюквенный морс, жмурясь на теплое солнце. В комнату врывался аромат кленовых листьев, и свежесть новой весны заполняла её.

Ктот шёл по первому снегу и вдумчиво вглядывался в пятиточия следов в промятом снеге, где проступала замерзшая земля с редкими травинками. Он шел медленно, равномерно, и все смотрел, смотрел. Со временем следов становилось всё больше и больше. Было около полуночи. Ктот который раз проходил вокруг одних и тех же исполинских деревьев.

Когда последний раз видели Бэрри в тех краях, был большущий урожай яблок всех видов и сортов. И настолько они были хороши, и так ломились от них ветки и корзины, что когда Бэрри ушел за горизонт, стали говаривать в другие годы: "Эх, какие ныне яблоки уродились, точно Великого Бэрри помнят". И все его вспоминали. Скучали они.